Иерей Евгений Шестаков – один из молодых тобольских православных священников, в прошлом – житель Сургута. Школу закончил в нашем городе. Затем учился в Тобольске на историческом факультете педагогического института, а с 1996 года – на пастырско-богословском отделении духовной семинарии, где был рукоположен в священный сан. Отец Евгений преподает в семинарии историю России и историю Русской Православной Церкви. Об этом священнике отзываются как об интересном собеседнике, у которого глубокое осознание своей принадлежности к Православной традиции сочетается с широким гуманитарным кругозором и живым взглядом на мир. Летом главный редактор газеты Д.В. Кирилюк задал ему несколько вопросов.
– Не возникает ли у Вас ощущение, что Православие как ветвь христианства изжило себя?
– Я не думаю, что Православие занимало большое место в жизни общества в прошлом.
Да, Православие было государственной религией. Однако Церковь живет и всегда жила своей внутренней жизнью, независимо ни от политики, ни от чего-либо еще. У нее своя жизнь, как одна прямая линия, где нет никаких перекосов, которые могут быть только во внешних формах, но не в существе веры. В этом последнем все останется так, как есть, коренных изменений не предвидится. Все происходящие события мировой истории на внутреннюю жизнь Церкви не повлияют. Во всяком случае, те процессы, которые, как правило, фиксирует обычная история, играть большой роли не будут.
– Не кажется ли Вам, что через некоторое время Россия станет протестантской страной?
– Я думаю, что нынешний успех протестантизма в России – это временное явление.
В этом смысле самая показательная ситуация на севере Тюменской области. Дело в том, что православных церквей там не было вообще. Закрепиться первыми успели только баптисты. Ведь у приезжающих людей восприятия Севера как родины, как чего-то постоянного, не было. Они обосновывались ненадолго, и все воспринималось как временное. Церковь предполагает долгую перспективу жизни. После того, как люди стали воспринимать Север как родину, у них появилась потребность придать ей все соответствующие атрибуты: устроенный быт городов, культурную жизнь и, конечно, храм, настоящий, с золотыми куполами, иконостасом, а не временный.
Так что первые православные появились гораздо позже; кстати, это были те же самые баптисты, вернувшиеся в Православие. При изучении Библии возникали вопросы: «А почему именно так?» – замечались какие-то несостыковки. И за всем этим уже следовало обращение к Православию.
Так что с протестантизмом проблем не будет. Ведь всегда существуют проблемы практического характера, а протестантизм помощь в решении этих проблем не дает. Молодежь очень быстро уйдет от этого, когда поймет, чтό ей нужно на самом деле.
Гораздо опаснее католики, которые еще помалкивают. Я так думаю, в будущем они себя покажут.
– Значит, Вы видите главной опасностью для Православия не протестантизм, а католицизм?
– Да, дело в том, что католицизм наиболее близок к Православию по догматике, по эстетичности культа и древности. У католицизма, кроме того, большие связи с научным миром. В некоторых католических монастырях действуют настоящие лаборатории. Ну а среди наших ученых верующих мало, а монахов по пальцам пересчитать можно, тогда как в католическом мире у них широкое поле деятельности. Да и материальная база покрепче.
– Какие последствия может принести «окатоличивание» России?
– Это изменит все! Исчезнет наша религия, наша вера – исчезнет Россия. Вот Александр Невский – наш святой; войско, разбитое им, было католическим, и, если сюда придет католическая вера, он уже не будет патриотом. Так и все остальное будет пересмотрено с католических позиций. То, что останется, уже не будет русским. Не будет исторических корней – не будет исторической перспективы.
– В Библии говорится: «Не сотвори себе кумира». Православие почитает иконы, а ведь это и есть поклонение кумиру…
– Эти слова относятся именно к кумиру, то есть к тому, чего в реальной жизни не существует. Ведь выражение «не сотвори кумира» означает «не сотвори того, чего нет». То же самое относится и к человеку, когда его наделяют несуществующими качествами, способностями, которыми в реальной жизни он, по сути, не обладает. На самом деле логика тут проста – если не знаешь, то не поклоняйся. Моисею было сказано изобразить ангелов, потому как они реально существуют.
Это относится и к иконам: все, что изображается у нас, – по всем канонам реально существующее.
– Почему за крещение, венчание, отпевание Церковь взимает определенную плату?
– В Церкви не существует платы за церковные требы и никогда не существовало. В советский период безбожное государство, стараясь контролировать и сокращать доходы приходов, требовало установления определенных цен на требы, но в любом случае Церковь никогда не рассматривала это как плату за совершение того или иного таинства или обряда. В настоящее время такой строго определенной «платы» не существует. Человек может пожертвовать столько, насколько он милосерд.
– Обязательно ли вслух славить Бога за то, что он нас создал, ведь мы не говорим постоянно своим родителям спасибо за то, что они нас родили, они и так это знают?
– Зачастую родители хотели бы хоть раз услышать от своих детей слова благодарности, но мы их почему-то не произносим. Вспоминаем об этом, только тогда, когда между нами встает непреодолимая преграда смерти. Поэтому необходимо и родителей благодарить, и Бога.
Говоря о славлении Бога, применять семейную аналогию – очень удачно. Тут «спасибо» не только за то, что я такой есть, но и за то, каким я стану, во что я вырасту. То есть хвала родителям заключается в том, во что их дети превратятся.
Славление Бога понимается очень широко. Каждый из нас, находясь на своем месте, делая добро, неся свой крест с честью и достоинством, таким образом славит Бога.
– В чем Вы видите преимущество Православия перед другими религиями?
– Когда речь заходит о религии, то есть о связи человека с Богом, то человеку важно найти правильный ответ на вопрос, каким я должен быть, чтобы иметь возможность находиться с Богом. Как я должен веровать, чтобы наследовать жизнь вечную? То есть здесь вопрос не в том, что меня привлекает или соответствует моим желаниям, а в том, что есть истина, а истина может быть только одна. Помню высказывание одной преподавательницы религиоведения, когда она прослушала лекцию адепта бахаизма: «Ваша религия мне очень симпатична». Симпатичным может быть человек, а религия должна открывать человеку путь к истине, и, если она этого не достигает, не нужна никакая симпатичность.
Православие нельзя доказать, его можно только показать, через приобщение к внутреннему двухтысячелетнему духовному опыту христианства. В Православии нет склонности навязчиво убеждать. Позиция «я вас люблю, значит, вы мне обязаны» не верна. Если любишь, стой и жди!
